Яблочное стаккато

Мне досталось богатое наследство: ленинградская память, еврейская грусть и наивный, порой детский, взгляд на жизнь. Что оставалось делать с таким счастьем? Только писать стихи.

Первые творческие эксперименты пришлись на 1980-е. Это было замечательное бесшабашное время, когда пятака хватало для перемещения в пространстве, а культурным кодом служил рок-н-ролльный квадрат.

И были стихи. Как без них, если на Марсовом сирень, в голове «Смок он зе уота», а тебе шестнадцать?

Я рос и взрослел со своим поколением. Пара крутых виражей сбросила юных мечтателей с неба на землю и заставила сменить полет на бег. Наступало время междометий. Выражаться следовало кратко, по существу.

Стихи замолчали на долгие четверть века. А когда мне, сорокапятилетнему мужчине, пришлось в очередной раз начинать с нуля, я вспомнил о них. Словно барон Мюнхгау­зен за косичку, я вытянул себя за способность писать буквы и складывать их в слова.

Так родились сценарии для анимационных фильмов, взрослые и детские рассказики. И стихи. Маленькие истории о детстве, в котором был я, о родителях, чье продолжение — я есть, о городе, что всегда в моем сердце, о дружбе и ее неимоверно высокой цене, о любви, возникающей из ниоткуда и уходящей в никуда, об окружающих нас персонажах, сказочных и не очень.

Открыв книгу, вы увидите мир моими глазами.

Я постарался рассказать о нем честно.